|
|
| |
Сообщение: 347
Настроение: отличное
Зарегистрирован: 20.10.09
Откуда: Россия
Репутация:
6
|
|
Отправлено: 05.11.09 21:16. Заголовок: Пролог. Таня поднял..
Пролог.
Таня поднялась с кровати и тихо охнула, ощутив уже привычный шум в голове. Она чувствовала себя дико уставшей, хотелось лечь спать часиков этак на четырнадцать
Но пора было торопиться на работу. Нет, ну это вообще немыслимо - только проснулась и уже устала. Она подошла к зеркалу, привычно взяла в руки расческу и вдруг ужаснулась, увидев себя в зеркале: бледная, под глазами глубокие тени... Вроде и спать легла вовремя...
Нет, все, нужно у Рогозиной просить отпуск.
До работы она добралась без приключений, в лаборатории облегченно плюхнулась на кресло и закрыла глаза.
Надо витаминов побольше кушать. Это у нее авитаминоз весенний...
- Танюш, привет, - вошел Тихонов и осекся, увидев ее. - Ты чего такая бледная? Ты не больна?
- Нет, - буркнула Таня: за прошедшую неделю каждый из ФЭСовцев посчитал своим долгом спросить об этом.
- Сходи к Антоновой, - предупредил Ваня, - на тебя смотреть страшно.
- Вот спасибо тебе, Ванюша! - обиделась Таня.
- Да нет, - стушевался Тихонов, поняв сам, что брякнул, - просто у тебя немного болезненный вид... а я волнуюсь...
Она фыркнула и вышла.
Шагая по коридору, она поймала себя на том, что у нее снова закружилась голова. Да так, что она была вынуждена схватиться за стенку, чтобы не упасть.
Нет, она не шла к Антоновой. Та уж точно поднимет панику, а ей еще поработать сегодня хотелось...
Она шла к Рогозиной, чтобы доложить ей о результатах вчерашней экспертизы, которую вчера та не
увидела, так как ушла.
- А, Танюша, заходи, - приветливо отозвалась Галя. - Что у тебя? - она замолчала. - Таня, какая ты бледная... Слушай, давай оставляй экспертизу и поезжай домой отдыхать... Тихонов и один справится...
- Спасибо, Галина Николаевна, - благодарно прошептала Таня, схватившись за край стола. Сейчас она поняла, что, кроме как домой, ей никуда не хочется. - Можно идти?
- Иди, иди.
Следующее утро было ничуть не приятнее.
Она проснулась вдобавок еще и с головной болью.
Вот только в ФЭС сегодня никто не цеплялся. Что ж, и на том спасибо...
- Танюш, тебе уже лучше? - спросила Рогозина, встретив Таню в коридоре.
- Гораздо, Галина Николаевна, честное слово...
Никогда еще Белая в жизни так откровенно не врала.
- Ну тогда пойдем в кабинет, у меня есть кое-какие вопросы по экспертизе.
В кабинете, как ей показалось, было чрезвычайно душно.
Она села на стул и вдруг почувствовала, как стены постепенно кружатся перед глазами.
А потом кровь зашумела в ушах, Галя что-то говорила, но Таня уже не слышала ее. Уронив голову на грудь, девушка потеряла сознание.
Галя вскочила, и подбежала к Тане.
- Господи, говорила же я ей, надо больше отдыхать, а она в лаборатории ночует!
Рогозина одновременно звонила по двум телефонам Антоновой и в скорую, при этом трясла Таню за плечо.
- Алло, Валя, срочно зайди ко мне! Тут Белой плохо!
Через несколько минут примчалась Валя.
- О боже... - она пощупала пульс девушки, поднесла к ее носу ватку, смоченную нашатырем, но Таня не среагировала.
- Галя, ее нужно везти в больницу...
Через 5 минут Таню погрузили в карету скорой, Валя настояла на том, что поедет с ними, а столпившимся у центрального входа в ФЭС Рогозиной, Тихонову, Майскому и остальным оставалось только ждать...
Глава 1.
В сознание врывались обрывки разговора:
- ...Только ничего ей не говорите... она же в истерику впадет...
"Я? В истерику?" - лениво удивилась Таня.
- ...такая молодая... а тут...
- ...крови...
Таня не до конца поняла все, что было сказано. Она предпочла бы снова провалиться в сон, но все же наконец-то она
выспалась, впервые за прошедший месяц...
А ей снова кто-то заглянул в лицо - она почувствовала это сквозь закрытые веки.
Этот кто-то сказал:
- Она спит еще...
"Не сплю!"
Таня рывком открыла глаза и хрипло застонала от внезапно накатившей головной боли. Ничего подобного она
никогда прежде не испытывала: голова была похожа на гудящий раскаленный котел, готовый в любую минуту
лопнуть.
- Бедняга, - ласково сказал кто-то.
Она наконец-то распахнула глаза.
Над ней склонился врач, седенький, усатый, немного похожий на Круглова.
Это его голос сказал про то, что она впадет в истерику...
- Здравствуйте - прохрипела Таня, вглядываясь в него.
- Здравствуйте, милая девушка...
Таня повернула голову на подушке. Рядом с врачом стояла Рогозина, смотрящая на Белую, как ей показалось, с
жалостью...
Следующее утро началось с боли.
Болело все, тело как будто изощренно выкручивали, свивая из нее тонкий канат.
Она закричала, зажав в зубах уголок подушки - это было так сложно переносить, такое она не испытывала
никогда на своей шкуре...
Пришел врач, принес ей халат и куда-то повел ее.
- Я сразу вас предупреждаю, что после этого лекарства вам может стать неожиданно плохо... - предупредила медсестра, взяв Таню за руку и перетянув руку жгутом. - Может возникнуть сильная рвота, неприятные
ощущения, но это не более чем побочные эффекты.
Сделав укол, она отдала ей таблетки:
- Выпейте это, пожалуйста.
Таня вернулась в палату, переполненная вопросами: Что с ней, почему она здесь? Чем ее лечат? И может, кто-то из ФЭСовцев соблаговолит наконец ее навестить?
После обеда ей действительно стало плохо.
Нет, плохо - это не то слово.
Ей было ужасно. То, что сказала медсестра, казалось сейчас недостижимой мечтой. Ей хотелось, чтобы все
было так! Но было только хуже.
Сначала Таня почувствовала, как еда поднимается вверх. Медленно и неотвратимо.
В следующую секунду, зажав рот рукой, она полетела в туалет.
...Она не знала сколько это уже продолжалось. Казалось, она уже много часов лежит вот так в обнимку с унитазом на холодном кафельном полу, превратившись в разбитый механизм, способный только изливать из
себя желчь. А самое ужасное было то, что все это сопровождалось болью.
Боль была с ней все время. Не очень сильная, но зудящая, сверлящая готовое корчиться от мучений тело, она
нападала не сильно, выматывая Таню...
И вымотала, да так, что, когда этот кошмар закончился, у Белой не было сил не то, что подняться, а даже
думать...
Так она и заснула.
С этого момента началась ее борьба за жизнь.
Утром она проснулась рано. И, вспомнив вчерашний кошмар, с трудом подавила рвотный рефлекс.
Днем, как обычно, ей сделали укол и отправили обедать...
А потом, когда снова начался этот кошмар...
Она, как вчера, лежала на полу, в измученном теле не было ни одного уголка, который бы не болел.
И тут она услышала за дверью торопливые шаги.
Ваня зашел, когда ее не было в палате. Он начал нервничать - с таким трудом получить разрешение от врача, и вот на тебе...
Теперь он увидел ее: бледная, измученная, ни кровинки на осунувшемся лице, но все такая же красивая...
Он помог ей подняться, ни говоря ни слова, отнес в палату.
Она повернула голову в его сторону и прошептала:
- Ваня... ужас, да?
- Что? - он не сразу сообразил. - А, да...
- Знаешь что, Тихонов, только давай начистоту: что это?
- Ты о чем?
- Чем я больна?
Ваня помнил слова доктора, поэтому осторожно сказал:
- Говорят, это временно, скоро пройдет... тебя выпишут...
- Что? - откуда-то взялись силы приподняться и посмотреть на него. В глазах светилась боль. - Ты врешь мне.
- Нет... почему ты так думаешь?
- Тихонов, я работала с биологом в одной лаборатории, - она невесело улыбнулась. - Ты меня не обманешь.
- Но...
Она поднялась на кровати и внезапно закричала:
- Черта с два, Тихонов! Если меня пичкают какой-то дрянью, после которой меня выворачивает наизнанку, если я просыпаюсь бледная, как труп, с синяками под глазами, по-твоему, это нормально?!
- Но...
- Что это?
- Нет.
- Что это?
- Ты здорова...
- Ага, и то, что ты сейчас видел, лучшее тому подтверждение... - ядовито отозвалась Таня. - Что это, говори. Я все равно узнаю - не от тебя, так от другого... А вот тебе потом моего расположения не видать как своих ушей без зеркала...
- Лейкемия, - тихо выдавил Иван.
- Ч-что?
Это было страшно. Это было настолько страшно...
Она лишь смогла тихо спросить:
- Я умру?
- Нет.
- Я не хочу умирать, - так же тихо отозвалась Таня, и внезапно крикнула: - Я не хочу умирать, не хочу, не хочу!!!
Она кинулась к нему, он крепко обнял ее дрожащими руками, а Таня всхлипывала, повторяя:
- Не хочу... не хочу...
Потом отстранилась, глянула на него, снова уткнулась в его мокрую от слез футболку и тихо сказала:
- Я не хочу умирать... у меня еще столько планов... я же так люблю тебя...
Он только крепче обнял ее, поцеловал в затылок, потому что понимал, что нет смысла сейчас говорить о чем-то.
Через несколько минут вошёл врач, выставил Ваньку из палаты, вколол Тане успокоительное, и она уснула.
Он постоял немного у двери, затем развернулся и твердым шагом пошел по коридору.
Врач с сожалением посмотрел на удаляющегося Ваню.
"Бедный мальчик. Его жизнь закончится, как только её не станет..."
Глава 2.
Месяц спустя.
Она привыкла каждый рассвет встречать болью. Она свыклась с ней. Почти без стонов она пережидала утренний приступ, а потом начинала жить. Именно так - начинала. Потому что она свыклась с двумя вещами:
с болью и мыслью о смерти.
Теперь осталось только сожаление. О той части жизни, которую она упустит.
Она жалела, что никогда не будет на своей свадьбе, жалела, что никогда не станет мамой, жалела, что никогда не услышит от Ваньки такого долгожданного признания...
Впрочем, своей заботой за прошедшее время он уже доказал это, разве нет?
Теперь это, правда, уже не имело значения...
Но все же осталась внутри часть Тани Белой, прежней Тани, которая отчаянно пыталась кричать: "Я не умру!
Нет! Почему именно я?!"
И тогда Таня лишь тихо улыбалась. Потому что так надо.
Ей было страшно. Страх - это такое человеческое... Она боялась того, что будет там... Она не боялась
умереть. Она боялась умирать.
Ей было грустно и горько. Вчера ее навестили Костя и Юля, и, при виде их, таких здоровых, счастливых, любящих, в Таниной душе поднялась волна жгучей зависти.
На глаза навернулись слезы, она отвернулась к окну и разговаривала с ними так резко, сухо и отрывисто, что оба поспешили ретироваться.
"22.06.09.
Я все понимаю. Не надо прятать глаза, не надо молчать... Я все понимаю, черт возьми, имейте же вы смелость сказать мне правду!"
Таня поднялась с кровати. Что-то тихо зашуршало на подушке, но она не обратила внимания. Как бы плохо Белая
не чувствовала себя, что бы ни случилось - обязательно вставала утром и подходила к зеркалу. Это была
ее привычка из прошлой жизни, от которой она не могла избавиться...
Снова раздался шорох.
Девушка встала перед зеркалом с закрытыми глазами.
Она всегда делала так в последнее время - чтобы распахнуть их и убедиться, что она еще прежняя Таня...
Она открыла глаза.
Она была прежней.
Почти прежней.
И теперь девушка поняла, что шуршало.
Шуршали ее волосы, ее прекрасные густые темно-ореховые волосы, целыми прядями осыпаясь с головы.
Она тихо глядела в зеркало; не кричала, плакала, а просто смотрела на себя.
Из зеркала на нее глядела несчастная, замученная, смертельно бледная, совсем маленькая девочка.
Почти безволосая девочка...
И тогда она заплакала.
Таня помнила, сколько раз Ванька зарывался носом в эту сладко пахнущую копну, сколько раз она по утрам
расчесывала волосы, любуясь, как они блестящим темным водопадом падают на плечи...
Теперь они лежали на полу, скукожившиеся темные лохмотья, еще одна ниточка, связывающая ее с жизнью...
"23.06.09.
Сегодня у меня начали выпадать волосы. Теперь я похожа на Гошу Куценко. Может, это смешно, в другой
обстановке я сама бы посмеялась... Но сейчас я плачу. Теперь от прошлой жизни осталась только моя голубая
шляпа. Подходит к моим грустным голубым глазам..."
Вечером к ней снова пришли посетители - она поняла это по сердитым разговорам за дверью бокса.
Но наконец-то врач сдался невидимому противнику, сказал: "пять минут, только цветы оставьте".
Надо же, как мило. Кто-то принес ей цветы... Она сама похожа на цветок - увядающий и никому не нужный...
В стерильный бокс впустили Ваню в идеально чистом халате...
Таня сидела на кровати лицом к окну.
Он, не отрываясь, смотрел на нее. Это было все та же Таня. Только теперь она была такой беззащитной...
Теперь ему еще сильнее захотелось прижать ее к себе, обнять...
- Уходи, - внезапно сказала девушка, так тихо, что он едва услышал ее.
- Таня...
- Уходи...
- Почему?
- Я не хочу, чтобы ты меня видел... такой.
Она говорила спокойно, только дрожащие плечи выдавали ее.
Он подошел и осторожно сел сзади нее. Потом тихонько обнял и притянул к себе.
Она не стала отбиваться... Он сам вскоре поймет, во что превратилась его Танечка... В лысое привидение...
"24.06.09.
Я знаю, теперь он не любит меня. Только жалеет... Но мне не нужна твоя жалость..."
Он стоял у подоконника, глядя в окно на мокрый город.
Он плакал. Он действительно плакал - слезы катились по лицу, темными пятнышками исчезая на футболке. Он не мог помочь ей.
Он мог только быть рядом, но он не мог спасти ее...
Боже, да он бы что угодно отдал, чтобы Танюшка поправилась...
- Итак, - устало сказала Галина Николаевна, - ребят, мы должны ей помочь... Это ее единственный шанс на спасение... Иван, сколько может стоить операция подобного рода?
- Полмиллиона, - тихо сказал гений, окинув всех тяжелым взглядом.
- И... где мы возьмем столько денег? - осторожно спросила Валя.
- Я не знаю, - сказала Галя, голос слегка дрожал, глава ФЭС тоже готова была сломаться... - Но это необходимо... Иначе...
У нее не хватило сил договорить. Впрочем, каждый в этом зале знал, что будет.
Ваня вдруг вытащил ручку и что-то быстренько начеркал на ладошке.
Еле досидев до конца летучки, гений куда-то убежал.
Вечером он мчался по сырым улицам. Когда-то он уже делал что-то подобное.... Но тогда у него ничего не получилось...
Может, хоть сейчас получится?!
Утром он пришел в ФЭС и не говоря ни слова, отдал Рогозиной тяжелый, толстый бумажный пакет.
- Что это?
Она заглянула внутрь.
Внутри лежали аккуратно сложенные, упакованные пачки долларов и стопка банковских чеков.
- Здесь ровно пол-лимона, - устало пояснил гений.
- Та-ак, - протянула Рогозина, и в ее глазах зажглись так хорошо знакомые Тихонову подозрительные огоньки. - Откуда?
- Знакомые помогли... Да вы не спрашивайте... Давайте что-нибудь с Танюшкой решим...
* * *
"30.06.09
Я боюсь....
Я так боюсь, что сейчас засну и не проснусь больше...
Я так боюсь больше не увидеть его..."
- Я так боюсь...
- Не бойся...
Он осторожно сжал ее слабенькую ладошку.
- Куда ты хочешь больше всего? - неожиданно спросил Тихонов, стараясь не отставать от каталки.
- В Париж...
- Ну вот... когда ты вернешься, я отвезу тебя в Париж... Я люблю тебя, Танька... Я буду ждать... Возвращайся поскорее...
- Дальше нельзя, молодой человек...
Он поднял голову. Действительно, перед ними была дверь. Как он не заметил ее? Когда он вступил с Таней в
коридор, она казалась такой далекой...
Дверь захлопнулась, отделив его от нее...
И Тихонов устало опустился на кресло возле стены.
* * *
В этот день к Рогозиной пришел Султанов. Он был явно чем-то недоволен.
- Галя...
- Что случилось?
- Помнишь, когда-то ты спасла Тихонова от тюрьмы?
- Ну да...
- Так вот, мои ребята обнаружили факт хищения денег из банка. Снова. Ты понимаешь, о чем я говорю?
- Ты хочешь сказать, что это сделал он?
- Я ЗНАЮ, что это сделал он... У нас в МВД тоже не идиоты сидят, и мы сумели вычислить твоего хакера... По почерку...
В голове что-то неслышно щелкнуло, и все встало на свои места...
Вот откуда он взял деньги на операцию...
- Руслан Султанович, я могу все объяснить...
- Что ты объяснишь?! - потерял терпение Султанов. - Ты хоть понимаешь, что мы в прошлый раз незаконно его
выпустили, и ты фактически совершила преступление, а он вместо того, чтобы спасибо сказать - взялся за
старое, хакер хренов!
- Не смейте на меня кричать! - подскочила Рогозина.
- Нет, я буду на вас кричать, товарищ полковник! Более того - вы больше не полковник! С вас будут сняты погоны!
- Что ж, - побелела Галя, - снимайте, для меня, в отличие от вас, человеческая жизнь дороже погон!
- Что?!
- Куда же делась ваша решимость, товарищ генерал?
- Галя, объясни!
Рогозина смерила его самым презрительным взглядом, на который только была способна и рассказала всю историю.
К концу её рассказа Султанов сам стал белый, как простыня.
- И что прогнозирует врач?
- Прогнозы совсем не утешительные...
* * *
Он сидел на кресле. Прошло уже пять часов, а он все никак не мог себя заставить подняться. Сейчас в этом
крохотном мирке, ограниченном стенами больничного коридора, ему было спокойнее. Казалось, встань он - и сразу все разрушится, сразу случится что-то страшное. Он сделал все что мог. И больше помощи было ждать неоткуда. Оставалось только надеяться.
Он сжал ладонями голову и тихо забормотал:
- Танечка, милая... Я жду тебя! Я уже заказал билеты в Париж... А Рогозина, представляешь, обещала тебя майором сделать, ты только вернись, пожалуйста... Ты слышишь меня? Я так хочу услышать твой смех...
Эпилог.
Он поглядел в свое отражение в зеркале.
Да уж, хорош: лохматые волосы торчат во все стороны, бледный, помятый, небритый, не выспавшийся...
список можно было продолжать бесконечно.
Когда это началось?
Когда ему стало абсолютно фиолетово на свою жизнь?
Может, когда он увидел, как врач тихо качает головой и вздыхает?
Или когда он убирал больше ненужные ее вещи со стола в коробку, чтобы унести к ней в пустой дом?
Или когда он взял себе на память ее цепочку с кулончиком и, сжимая его в ладошке, понимал, что это все, что останется у него от нее?
Нет.
Это началось тогда, когда они стояли на кладбище.
Когда в ФЭС тихо и без шума напивались под воспоминания...
Когда он стоял перед ее мамой и не знал, как ей сказать, что ее единственная дочь умерла...
Последний раз посмотрев на свое отражение, парень проглотил четыре таблетки транквилизатора, запил их виски и вышел на улицу.
|
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
