|
| |
Сообщение: 14
Настроение: клёвое!
Зарегистрирован: 03.09.09
Репутация:
1
|
|
Отправлено: 17.11.09 17:03. Заголовок: Почитай отца твоего ..
Почитай отца твоего и мать твою, чтобы тебе было хорошо, и чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе. — Твой отец жив. Я не сразу расслышал слова. Занятый сложной попыткой подняться с земли, опираясь на разбитые в кровь кулаки, я совсем забыл про Гермиону. — Твой отец жив. Я наконец-то смог встать. Шум в голове, тело на любое движение отзывалось болью. Плохо, я не смог блокировать даже половины заклятий. — Твой отец жив. Голос Гермионы был настойчивым и спокойным, словно это не она посыпала меня заклятиями — одно за другим. С такой скоростью и так беспощадно, что к концу поединка я впервые перешел незримую грань между реальным боем и стандартной тренировкой. Потому что испугался, что могу умереть. Я посмотрел на Гермиону, словно видел ее впервые — большие глаза на тревожном, и от этого еще более красивом лице. Значит, все-таки испугалась... Лишь голос остался спокойным, сдержанным. — Что за бред ты несешь? — Больно? — она подошла, колдуя над моими ушибами. Я покачал головой, хотя последний экспелиармус застал меня врасплох и сильно отбросил в стену. — Сейчас все пройдет, — и уже прохладными пальчиками коснулась моего лица. Я судорожно выдохнул сквозь сжатые зубы. — Твой отец жив, Гарри, — и, обхватив мое лицо ладонями, приблизила к своему. — Я не лгу. Я не мог двинуться с места, лишь смотрел, как она отступила назад, вложила мою палочку мне в руку и, резко развернувшись, ушла. Я стоял посреди выручай-комнаты оглушенный, разбитый и раздавленный этими словами. Я проснулся к полуночи. Во рту пересохло, голова раскалывалась, шрам горел. А еще мне было стыдно. За страх подойти к Гермионе и узнать об отце. Я боялся, что она пошутила, соврала, солгала, или мне все это приснилось. Я посмотрел в зеркало — бледное лицо, краше в гроб кладут, черные взъерошенные волосы. Джеймс Поттер мертв — с третьего курса я старался не переубеждать себя в обратном. Я устал хоронить своих родителей. Они мертвы и точка. — Они мертвы, — прошептал я, вставая со скомканных простыней. — Мертвы, — повторял я по дороге в душ. — Мертвы, — стучал зубами, стоя под холодными струями. Гермиона не спала. Сидела, уткнувшись в книгу, перед камином. Странно, что здесь, а не у Снейпа. Я знал про их тайные встречи, а она и не скрывала этого от меня. Я осторожно опустился рядом с ней на диван. — Я думал, ты у... Она отрицательно помотала головой: — Мы поругались. Я осторожно приобнял ее, позволив ткнуться лицом в мое плечо. — Ох, Гарри, — внезапно всхлипнула Гермиона. — Ему так тяжело. Ты так близко, а он обязан тебя ненавидеть. Он так мечтает, что когда-нибудь вы будете жить вместе, а сам в это же время оскорбляет тебя. Ему так больно. Она бессвязно бормотала, то, вздрагивая всем телом, то как-то по-детски беспомощно хватаясь за мою футболку. Я заботливо гладил ее по голове, особо не вникая в смысл слов. Пока Гермиона не оттолкнула мои руки и, резко выпрямившись, не произнесла: — Северус твой отец, Гарри. Я лежал на полу. Шрам раздирало от дикой боли. Но сердцу было хуже. Темное ночное небо окружало меня со всех сторон, звезды, словно с каждой секундой становились все ярче и ярче. И тишина... Лишь слышно как стучит собственное сердце. Я раскинул руки, пытаясь кончиками пальцев достать до противоположных стен, чувствуя как хрустят суставы, как ноет занемевшая спина. Тихий шорох отвлек меня от созерцания. Я не поднялся, я лежал и смотрел, как этот человек подходит ко мне и садится рядом, не обращая внимания на пыль. — Гермиона сказала, что ты здесь. Я молчал. Профессор Снейп откинулся на парапет и вытянул ноги. — Я любил твою мать, Гарри. Я люблю ее. И, может быть, та любовь со временем поблекла, освободив место другой, но она была первой. Первой и глупой. Я всегда знал, что ты мой сын, знал и у меня не было права радоваться. Я лишился любой возможности общения с тобой. Лишил себя сам. Я никого не обвиняю. Никого кроме себя. Я плачу за свои ошибки и по сей день. Но не было ни дня, когда бы я не сожалел, что не могу так просто подойти к тебе и обнять, сказать, что люблю тебя, что ты не одинок. Я не знаю, почему...почему Лили не оставила тебе ни одного послания. Возможно, она не хотела, чтобы ты узнал правду. Да и чем гордиться... Я слаб, я клялся, что ни одна живая душа не узнает об этом. Но изменил своим словам. Я слаб, я поддался на уловку любимой женщины, и сижу здесь и прошу у тебя прощения. За то, что никогда не был хорошим отцом, другом, просто человеком. Я Пожиратель Смерти. И мой удел — ненавидеть собственного сына, быть презираемым им. Я обязан каждый день смотреть в твои глаза и будить в себе ненависть к самому себе. Я никогда не стану хорошим отцом. И никто никогда не узнает, чья кровь течет в твоих жилах, иначе это погубит тебя. Это погубит мою последнюю веру в жизнь, потому что она не может быть настолько беспощадной. Профессор поднялся и посмотрел мне в глаза: — Удачи тебе, Поттер, и не дай Мерлин нам скрестить палочки в этой войне. Он отвернулся и поднял голову к небу: бледное лицо, черные волосы, тусклый взгляд. — Профессор, — резко сел я, отчего шрам взорвался новой болью. — Северус... Он шумно выдохнул. — Пообещайте мне никогда не обижать Гермиону. Профессор прикрыл глаза и кивнул. Я уткнулся лбом в колени, и слышал, как он покидает площадку Астрономической башни. Что-то яркое мелькнуло в поле моего зрения, я протянул руку, и на мою ладонь плавно опустилось перо... Перо феникса...
|